— Алекс, — поправил я её.

— Хорошо… Алекс… — согласилась она, схватившись за лоб. — Почему Волот до сих пор не убил тебя? Если он так силён, то он мог бы легко уничтожить тебя даже за последнюю неделю. Ты ведь сейчас слаб, уж прости.

Я тоже в первую очередь об этом подумал и пришёл к одному выводу.

— Значит, что-то ему мешает. Он пытается сделать это чужими руками, но у него пока не выходит.

— А граница? — Виринея не усидела в кресле и снова подошла ко мне. — Граница, которую ты воздвиг на нулевом меридиане… ты сможешь укрепить её?

Я покачал головой.

— Нет. Во-первых, я не помню, какое заклинание произносил на тринадцатом ранге. А во-вторых, у меня нет тринадцатого ранга, чтобы использовать ту же силу.

Виринея подошла ещё ближе и заглянула мне в глаза.

Вот теперь она была невероятно похожа на Хибинскую Ведьму: в её взгляде читалась дерзость, а в зрачках полыхал зелёный огонь Эреба.

— Так получи свой последний ранг, Коэд-Дин. Ошибки надо исправлять, особенно, когда судьба мира повисла на волоске. — Её губы тронула странная улыбка. — И всё же Феофан был прав. Ты избранный… Только никто тебя не выбирал. Ты сделал это сам. И судьба дала тебе второй шанс. Точнее, ты сам взял его.

В памяти сразу пронеслись слова Провидца Евгения: «Говорят, второго шанса судьба не даёт, пока вы сами его не возьмёте. Подумайте об этом».

И только сейчас до меня дошёл смысл того, что он тогда сказал. Он оказался прав: я, Гедеон Коэд-Дин Бринер, сам дал себе второй шанс.

— Алекс, в дверь стучат, — тихо сказала Виринея и дотронулась до моей руки. — Ты слышишь?

Её прикосновение опустило меня на землю.

Я так глубоко задумался, что не услышал, что в дверь действительно стучали, настойчиво, уверенно, требовательно.

И мне уже было известно, кто стоит в коридоре.

Я быстро окинул взглядом комнату, проверяя не осталось ли чего компрометирующего, после чего попросил Виринею собрать амулеты с пола, прихватить саквояж и скрыться в ванной.

Девушка спорить не стала и отправилась туда, но внезапно из ванной выскочила Эсфирь. В руках она держала разорванный на части листок из альбома.

— Алекс! Только не соглашайся! — выкрикнула девочка в панике и кинулась в мою сторону, но Виринея схватила её за плечи и удержала при себе, а потом насильно затащила обратно в ванную.

В дверь опять постучали.

Я достал оружие, быстро завёл руку с кинжалом за спину, а затем открыл дверь.

На пороге стоял Радислав Стрелецкий, а за ним — трое свидетелей нашего разговора. Явно случайные люди.

Одна рука Радислава тоже была заведена за спину, и я не сомневался, что сейчас он держит один из своих деревянных зачарованных кинжалов-шипов.

Только никто из нас нападать на другого сейчас не собирался — не время и не место.

Но причина его визита была мне известна. Он наконец-то созрел для того, чтобы сделать так, как мне нужно.

— Ближайшая суббота, чёрная арена, — громко и чётко произнёс Стрелецкий. — За мной остался реванш, Бринер. Ну так что? Ты принимаешь вызов?..

Эпизод 24

Радислав ждал от меня ответа.

Для него это было настолько важно, что я заметил, как на его лбу проступает пот.

Ещё бы.

Он бы мог и дальше пакостить исподтишка, но слишком закусил удила. Его будто кто-то науськал на меня, как бойцовского пса. Он был похож на зверя, чьи глаза наливаются кровью, и не остается больше никакой цели, кроме одной.

Ну а я этого и ждал.

Можно было и самому вызвать его на Чёрную арену, но это натолкнуло бы на подозрения — я был слишком хорошо знаком с правилами аристократии.

Зато теперь Радислава уже ничто не могло спасти — он сам решил вызвать меня на поединок. Ему оставалось уповать только на то, что я слаб как гладиатор, даже с боевым Стилем Дуо-То.

— Принимаю вызов, — ответил я, глядя ему в глаза.

Он хотел бы сохранить каменное выражение лица, но у него не вышло. Веко на его правом глазу передёрнулось от напряжения, а ладони сжались в кулаки.

— Все слышали? — спросил он у свидетелей, которые стояли позади него. — Бринер Алексей Петрович согласился на поединок с Радиславом Степановичем Стрелецким на Чёрной арене Петровской Академии Семи Путей. В субботу, четвёртого июня, в шесть часов вечера!

Свидетели подтвердили, что всё услышали и поняли.

— Что ж, Бринер, — презрительно улыбнулся он мне, — до встречи. Из нас двоих останется только один.

После чего развернулся и отправился обратно, откуда пришёл.

Стоило мне закрыть дверь, как из ванной вылетела Эсфирь.

— Ты ведь не согласился? Скажи, что не согласился!

Она так и сжимала в руке разорванный лист из альбома.

— Что ты нарисовала? — нахмурился я. — Дай глянуть.

— НЕТ! — рявкнула она злобно, развернулась и с рыданием побежала обратно в ванную. По пути отпихнула Виринею и выкрикнула: — Ненавижу тебя! Почему ты его не отговорила⁈

Эсфирь заперлась в ванной, и я пока не стал к ней лезть. Пусть сначала успокоится.

— О чём это она? — не поняла Виринея. — От чего я должна была тебя отговорить?

— От поединка на Чёрной арене, — прямо ответил я.

Смысла скрывать всё равно не было — уже через полчаса вся Академия об этом узнает.

Виринея не стала меня отговаривать и паниковать: этим она мне и нравилась.

— Когда? — спросила она.

— В субботу, в шесть вечера.

— Значит, у тебя меньше недели. Надо подготовиться, Алекс. Я понимаю, что ты великий маг, но… не сейчас.

Я кивнул: а почему бы не потренироваться с некромантом? Лишним не будет.

— Ну тогда готовь свой топор и запланируй тренировку на конец недели.

Виринея опешила и, кажется, немного испугалась.

— Я?.. Но… ты же Коэд-Дин… а у меня только четвёртый ранг.

— А у меня первый, — напомнил я. — Так что ты меня раскатаешь. Я не буду использовать на Чёрной арене силу сидарха, поэтому нужно тренировать в себе гладиатора, а Лавр сказал, что я плохо использую возможности тела. Так что ты мне поможешь.

Она сощурилась и как-то зловеще на меня зыркнула.

— Ну знаешь ли… порой ты очень даже неплохо используешь возможности тела.

Я бы, конечно, обсудил с ней эту двусмысленную тему, но меня беспокоила Эсфирь.

Договорившись с Виринеей о тренировке через несколько дней и попрощавшись, я постучал в дверь ванной.

— Эсфирь, давай поговорим. Это важно.

В ответ — осуждающая тишина.

Потом вдруг сквозь дверь показалась прозрачная морда Абубакара.

— У нас тут истерика, йо… ура. Вообще на оргазм не похоже.

— Ты какого хрена тут торчишь? Ты где должен быть? — сощурился я.

— Ладно-ладно, — поднял лапы Абу. — Я пришёл пополниться эфиром. А ты тут девочку до истерики довёл. Где твоя совесть? Может, ей главу из моего романа прочитать?

Натолкнувшись на мой хмурый взгляд, Абубакар тут же исчез в моей ладони для подпитки.

— Эй, Эсфирь, — снова постучал я. — Ты должна меня понять. Я не могу поступить иначе…

Дверь резко распахнулась.

— Там случится что-то ужасное! — бросила заплаканная Эсфирь и собралась опять захлопнуть дверь, но я её остановил.

— Всё будет в порядке. Эй! — Я насильно её обнял, поднял над полом и вынес из ванной. — Расскажи мне, что ты видела. Давай обсудим, как это можно обойти.

Её детские руки крепко обняли меня за шею.

— Это никак не обойти, дурак… — всхлипнула она.

Когда я поставил её на пол, она подняла на меня свои пронзительные голубые глаза и подала смятый обрывок бумаги, который до этого сжимала в кулаке.

Развернув листок, я увидел на нём часть рисунка.

Чёрный круг, закрашенный карандашом, а на нём — два человека, и на том, что справа — чёткая красная черта, а рядом красная клякса.

— И это всё? — Я вскинул брови. — Из-за этого столько истерики? С чего ты вообще взяла, что справа — это я? Может, это мой противник?